Homo alterum
Существо, чем-то отдаленно напоминающее человека, или скорее то, что от него осталось, напряженно всматривалось в мониторы, установленные вокруг него и испещренные набором символов и графиков. Изредка вздрагивая, оно протягивало свои руки-щупальца к стенам, в специальные проемы, и подключалось к огромным манипуляторам, имитациям рук, клешней, дрелей, отверток, щеток, нагнетателей, емкостей со смазкой и других инструментов, необходимых для поддержания работоспособности доверенного ему производства.
     Обычный человек, такой же как я или вы, содрогнулся бы от ужаса, увидев данное творение науки и техники, но оно ничуть не сокрушалось по поводу собственного положения и продолжало выполнять свою работу с нечеловеческим усердием.
     Тазобедренный сустав оператора был закреплен на особом пьедестале, постоянно вращающемся вокруг своей оси и позволяющем ему совершать множество операций в короткий срок. Руки оператора, когда-то умевшие ласкать, держать за руку, рисовать, играть на фортепиано и даже убивать, были модифицированы в особо удобные для его работы щупальца. Глаз у оператора не было. Вместо них его глазницы были оснащены высокочувствительными окулярами с особым интерфейсом. Рот существа был запаян, а питательные вещества поступали прямо в кровь через постамент, к которому он был приварен.
     Помещение, в котором находилось это существо, напоминало металлический кокон, увешанный мониторами и датчиками, и обитый кабелями. Не зная ни дня, ни ночи, оператор проработал в коконе около трех месяцев. Он неустанно выполнял свою работу, даже не задумываясь о том, что он делает, и вот наступил момент, когда в нем что-то сломалось. Что-то очень важное всплыло перед глазами, что-то важнее кнопок, дисплеев и манипуляторов. Что-то, чего так не хватало в последнее время. Перед глазами, а если быть точнее, перед окулярами, пронеслось несколько флешбеков, нарезок из картин, таких ярких и сочных, что нынешнее окружение показалось оператору убогим, а существование бесцельным и муторным.
     Он увидел высокого красивого мужчину, нежно теребившего ручку пухлого младенца, постельные сцены, в которых он ничего не разобрал, но почувствовал, как сильно защемило сердце в груди, девушку на лужайке, улыбающуюся мужчине так красиво, как это могло быть у двух людей, живущих бок о бок в столь прекрасном мире. Оператору захотелось дотронуться до газона, вдохнуть запах свежеподстриженной травы, встать под лучами солнца раскинув руки в стороны, но подавшись вперед он обнаружил, что все еще находится в своем коконе, а пьедестал, к которому он намертво приделан, никогда не позволит ему попасть наружу и взглянуть на окружающий его кокон мир. Если бы он смог это сделать, картина, открывающаяся отсюда, показалась бы ему не очень привлекательной, но увы, все, что недоступно кажется заманчивым.
     Он замычал настолько жалобно и безнадежно, насколько это было возможно. Он выл не переставая, круша все вокруг, срывая мониторы, на которых уже краснели надписи о том, что ситуация критическая и без вмешательства оператора производство подвергается опасности. Ему было наплевать на поднявшееся в топливных трубах давление, на то, что три робота сборки из пяти в двенадцатом цеху остановились, на то, что конвейер двадцатого сборочного пункта в шестом цеху заел и постоянно двигался то вперед, то назад. Теперь ему нечего было терять.
     Внезапно все закончилось. В одном из окошек показался шприц с желтой жидкостью, и вскоре все поплыло перед глазами. Он очнулся в абсолютно белой комнате, лежа на металлическом столе, с которого постоянно стекала незнакомая ему красная жидкость. Он терял кровь из креплений в нижней части туловища. С ним не стали церемониться и просто вырвали его с рабочего места, даже не удосужившись остановить кровотечение. В окуляры бил слишком яркий свет, и он зажмурился. Он понял, что слышит голоса, и стал вслушиваться.
     – Он понял. Он понял, кем он был. Вы понимаете? Он все еще человек! После всего, что мы с ним сделали! Я не могу так работать!
     – Успокойтесь.
     – Вы говорили, что поставляете материал, а моя задача заставить его работать так, как вам нужно. Я не могу так. Мне надоело видеть эти изуродованные тела с до боли знакомым выражением лица растерянного ребенка. Проект провалится в министерстве с треском.
     – Никто ничего не узнает.
     – Стойте. Что вы делаете? Остановитесь!!
     – Прощайте, Док. Займитесь им. Поставьте его на место этого урода, а его пристрелите. Отработанный материал.
     Последняя фраза была сказана со столь обидным отвращением, что оператор всхлипнул, замотав головой. Он хотел проснуться, отмахнуться от этого марева, но ничего не менялось. Слова врезались в мозг изуродованного человека, повторяясь гулким эхом в пустоте вырезанных воспоминаний.
     Охранник в абсолютно черной форме без знаков отличия и надписей снял пистолет с предохранителя и направился к операционному столу. Увидев, что стол пуст, он было обернулся позвать за помощью, но был остановлен. С потолка обрушился десяток щупалец, убивавших впервые, но делавших это так искусно, что не оставалось сомнения – в операторе сохранилось многое от человека.
     Он уничтожил всю лабораторию, выпуская на волю еще не доработанные прототипы новых разработок и идентичных ему операторов. В считанные минуты учреждение погрязло в крови людей и их ужасающих творений, с поразительной силой цепляющихся за прошлое и жаждущих отомстить.
     Будущее предопределено…